Наполеон

Danube     Germany,   Great Britain,    Europe,   Polska,   Russia,    USA,    World

GEOMETR.IT         http://ukrrudprom.ua

*Человеку и пренебрежение им. Любое государство болезненнее переживает потерю территории, чем эмиграцию населения.

“Геополитика учит нас, — продолжает Челлен, — что современное государство подчинено действию закона географической индивидуализации, чей идеал — естественная земля в качестве тела государства” (с.196). Слово “закон” он употребляет не в публицистическом, а в абсолютно строгом смысле слова. То есть, тело государства это земля, и политика подчинена этому.

Не политики управляют страной ради каких-то целей, плохих или хороших, а сама земля диктует человеку-политику, как ему надо управлять. Если он эту диктовку слышит и воспринимает, то  тогда все происходит успешно. Если не слышит и не воспринимает, тогда все происходит, в конечном счете, плохо.

Челлен развивает идеи Ратцеля в том смысле, что человек — лишь объект, а не мастер, не субъект: “Индивид — это не мастер, а инструмент. Нация, а не индивид является подлинным героем истории” (с.185). Вот — позиция Челлена.

Как специалист в области географии, он говорит об оптимальных границах. Например, идеально, с его точки зрения, островное государство, потому что оно наименее уязвимо. Вот, Великобритания или Соединенные Штаты, которые фактически являются островным государством, или Япония. Это идеальная форма.

Если у государства есть сухопутные границы, они должны быть как можно менее проницаемы, чтобы государство могло их легко защищать. Лучше всего — горы или непроходимые пустыни. Он даже говорит о таких деталях, как  крутизна склонов  гор.

Например, Рудные горы, Судеты, которые, как вы помните, сейчас лежат между Чехией и Германией, а тогда они лежали между Австро-Венгрией и Германией. И он говорит, что Судеты, как граница, выгоднее Австрии, чем Германии, потому что Австрию склон защищает лучше, он более крутой, чем Германию, у который пологий противоположный склон.

То есть, это учение о границе. Он говорит о том, что ради экономического процветания каждая нация должна стремиться иметь главную реку от истока до устья.

Это, конечно, камень в огород Голландии. Потом последователь  Челлена, немецкий геополитик Карл Хаусхофер, будет  называть голландцев не иначе как “низовые немцы”, так как они живут в низовьях Рейна. Внутренние реки в Германии это Рейн и Эльба, а в Австрии это Дунай.

Книга “Государство как форма жизни” написана Челленом в 1916 году. Только что свершившееся завоевание австрийской армией Сербии и Румынии естественно для Австрии — Naturgebiete этих стран должен быть включен в австрийскую речную систему. Как всё просто!

III.

Есть еще один момент, который есть у Ратцеля, но у Челлена, как представителя нейтрального государства он звучит особенно парадоксально: все со всеми воюют, естественное состояние наций и государств это состояние войны или состояние конфронтации, потому что каждый борется со своими соседями за жизненное пространство.

К человеку отношение пренебрежительное. “Любое государство значительно болезненнее переживает потерю территории, — пишет Челлен, — чем эмиграцию населения”.

Уезжают, пусть уедут миллионы людей, главное, чтобы границы не изменились в худшую сторону. Война. Мир в состоянии войны. Так же, как Дарвин говорил о том, что животные сражаются за территорию охоты, за территорию выпаса, также и люди сражаются.

Он был уверен, что Германия делает правое дело, и на Востоке ее ждут огромные территории, но ему дано было увидеть, что все это закончилось очень печально, и в 1922 году он умер, увидев конец германской ост-политик.

Челлен разбирает, что такое нация. Ведь нация — это душа государства. Челлен убедился, что восточная политика Германии абсолютно провалилась. Но наука не оказалась бесплодной.

После Челлена его знамя подхватывают два человека. В Германии это Карл Хаусхофер(1869 — 1946), а в Англии это Хэлфорд Джон Маккиндер (1861 — 1947). Причем, Маккиндер отталкивается, по всей видимости, непосредственно от Ратцеля. С Челленом они работают одновременно.

Но обратимся сначала к Хаусхоферу. Он военный, он никакой не профессионал,  не ученый в отличие от Челлена или Маккиндера — профессора политической географии Оксфорда. Он — военный дипломат, занимался переговорами с японцами в 1908 году.

Воевал всю войну, после войны, естественно, как и все немцы-националисты, сильно пристукнутый Веймарским синдромом, Карл Хаусхофер выдвигает совершенно фантастическую теорию, подчеркивая, что он ученик Ратцеля и очень почитает Челлена.

Он выходит за пределы нации. Нация его уже не интересует. Его интересует доминирование того или иного народа в мире или, по крайней мере, в части мира. Он выдвигает теорию “панрегионов”.

Панрегионы — это регионы, которые делят на сегменты всю землю — и северное, и южное ее полушария. Один регион располагается в двух полушариях. Причем, в северном полушарии это метрополия, а в южном это колонии, сырьевой придаток.

1   –   Америка — это один панрегион, причем все Соединенные Штаты это его центр, а Южная Америка, Латинская Америка это его сырьевой придаток. Он готов даже Англию отдать Америке.

2   –   Второй панрегион — это Европа. Там уж понятно, кто должен быть хозяином.

Ни один, кстати, геополитик не говорит, что хозяином должен быть кто-то другой, не его страна, не его народ! Я не знаю ни одного немецкого геополитика, который бы говорил, что хозяином должны быть русские, или ни одного английского, который говорит, что хозяином должны быть немцы. Все себя считают хозяевами и научно это обосновывают.

Это, кстати говоря, признак того, что геополитика — псевдонаука. То есть, наука служит обоснованием амбиций, а не амбиции смиряются холодным научным знанием.

Панрегион Европы распространяется на Ближний Восток, на Россию и на Африку. Это все должно подчиняться Германии.

3   –   А третий панрегион — это Япония, и, соответственно, все, что вокруг нее, включая русскую Сибирь.

4   –   Потом, когда после Рапалло началось сближение Веймарской, а потом нацистской Германии с Советским Союзом, он решил и для России выделить кусок. Сделал четвертый панрегион. Из-за этого Хаусхофера жутко любят наши геополитики. Он выделяет четвертый панрегион. Это Россия и ее “подбрюшье” — Индия и Персия.

Надо сказать, что Карл Хаусхофер человек, очень сильно себя замаравший политически. Он очень рано сближается с национал-социалистами, еще в 1920-21 годах. Его учеником является Рудольф Гесс. Гесс сделает Хаусхофера профессором Мюнхенского университета в 1933 году, когда нацисты придут к власти, а сам Гесс станет министром.

А в 1920 Хаусхофер — просто преподаватель Мюнхенского университета, и у него учится Гесс. Гесс его знакомит с Гитлером. Когда проваливается “Пивной путч” 9 ноября 1923 года, книжки в тюрьму Гитлеру и Гессу носит Хаусхофер. Сочинение Гитлера “Mine Kampf” во многом написано под влиянием Хаусхофера.

Но Хаусхофер очень недоволен своим новым учеником. Дело в том, что в “Mine Kampf” Гитлер отказывается от притязаний на колонии. Он говорит, что вообще вся эта колониальная система нам не нужна. Она отвлекает германскую нацию, она нужна евреям, торговцам, тем, кто делает нечестный капитал.

Честный капитал делает bauer, крестьянин, тот, кто работает на земле, рабочий, который работает на заводе. Поэтому “нам надо, — он говорит, — замириться с Западом”, естественно, вернув земли, которые потеряла Германия после Первой мировой войны, и осваивать Восток.

Вот это “Drang nach Osten” опять получает обоснование — “То, — пишет Гитлер в “Mein Kampf”, — что 600 лет назад прекратили делать немцы, переориентировав свою политику на Запад и Юг, было ошибкой. Мы должны вновь ее обратить на Восток”. И завоевание России в “Mein Kampf” формулируется абсолютно недвусмысленно, с предельной ясностью.

Это очень не нравится Хаусхоферу. Хаусхофер колониалист, ему нравятся колонии. Ему хочется иметь Германскую империю. Он говорит: “Я не захочу снова получить Циндао (это бывшая немецкая колония на полуострове Шаньдун в Китае), потому что Япония имеет на нее право. Но — наш Камерун, наше Того, наша Восточная и Юго-Западная  Африка — все это должно быть наше”.

И то, что Гитлер в “Mine Kampf” отказывается от этого, ему очень не нравится. Он считает, что Гитлер плохой ученик, недоучка. “Он ничего не понимает”, — говорит он строго о Гитлере. Но он продолжает их учить, им объяснять. И в итоге, Гитлер, вы знаете, изменил свою позицию. Когда он приходит к власти, требование колоний постоянно звучит.

И когда смотришь его последнюю работу, она опубликована по-русски, — “Континентальный блок центральной Европы, Евразии и Японии”, то видишь, что России уделяется в ней очень большое место, а Сталин всячески расхваливается. Это работа 1940 начала 1941 года. Он потом был недоволен, что Гитлер начал войну с Россией, он считал, что это — ошибка, гибельная ошибка.

С Хаусхофером произошли печальные вещи. Его любимый сын Альбрехт стал одним из соратников графа фон Штауффенберга, и после 20 июля 1944 года был казнен. Сам Хаусхофер последние восемь месяцев Третьего Рейха провел в Дахау.

Хаусхофер уже убедился к 1944 году, как все-таки человек культурный и умный, что Гитлер действительно плохой ученик, что его “геополитические ошибки” привели Германию к гибели. Главной ошибкой Гитлера он считал нападение на Россию. Союз со Сталиным, полагал Хаусхофер, Гитлеру надо было всячески укреплять, создавать континентальный блок.

Поэтому, когда пришли союзники, и он оказался в западной зоне оккупации, 13 марта 1946 года, он совершает харакири (он очень любил японцев и хорошо знал их обычаи еще со времени своей военно-дипломатической миссии в Японию в 1908 г.).

Жена его принимает смертельную дозу яда, а он вспарывает себе живот. Вот так заканчивает свою жизнь 78-летний профессор геополитики. Я думаю, что, хотя человека всегда жалко, в этом есть символ этой нетерпимой, шовинистической и абсолютно ложной по своим посылкам немецкой геополитики от Ратцеля до Хаусхофера.

IV.

Иначе складывается английская геополитика. Ее признанным главным идеологом является профессор Халфорд Джон Маккиндер. Профессор Маккиндер в конце XIX начале XX века был настоящим певцом Британской империи. Он ее бесконечно любил. Он видел, как она росла. Не забудем, что к Империи только что присоединены Оранжевая Республика и Трансвааль.

То есть, империя растет, становится все более могущественной, и в 1904 году он пишет свою первую солидную работу — “The Geographical Pivot of History”, в которой вводит основные понятия своей науки. Он говорит о географической оси мира. Географическая ось как основание истории.

И в этой книге он говорит, что мир распадается на три зоны. Позднее он использует слово “heartland”, но пока он говорит об этой Оси. Но термин “heartland”  принадлежит ему. Именно то же самое он будет называть потом хартлэндом — сердцевина мира, центральная область.

В 1904 году heartland — это, в основном, Российская империя и то, что вокруг нее. Это страна очень опасная, пишет Маккиндер, потому что она практически не может быть подчинена силами морских государств.

Он строит модель так:

1  –   heartland — это Российская империя и чуть-чуть для приличия вокруг нее.   2  –  Дальше “вокруг” хартлэнда  —  “внутренний полумесяц” —  континентальная Европа,  передний Восток, Африка к северу от Сахары. Естественно, Индия, Индокитай и Китай. Туда он  включает русский Дальний Восток.    3  –   А потом — “внешний полумесяц” —  Америка Северная и Южная,  Африка к югу от Сахары, Великобритания, Австралия, Новая Зеландия, Океания и Япония.

Вот, собственно говоря, настоящая война (опять же, обратим внимание, война, соперничество!) идет между внешним полумесяцем и хартлэндом. А внутренний полумесяц это поле боя.

И он доказывает на примерах истории, начиная с великого переселения народов, или даже раньше, что heartland постоянно пытается завоевать этот внешний полумесяц. А внешний полумесяц то завоевывается, то освобождается.

В качестве экспансионистов Хартлэнда выступают и гунны, и монголы, и турки (тюрки Алтая), и русские. В 1904 году смысл всей этой чуднóй модели, заключается в том, что этот внутренний полумесяц должна контролировать одна сильная морская держава с помощью тех сухопутных сил, которые дает ей этот внутренний полумесяц.

Догадайтесь, какая держава? Конечно, Британская империя. Это 1904 год. Именно Маккиндеру принадлежит термин “superpower” (сверхдержава), это не Советский Союз, которого тогда еще не было, и не Российская империя, и не Соединенные Штаты, которые тогда только росли. Это — Британская империя. “The British Empire is the only superpower”.

То, что только что сказал президент Обама о Соединенных Штатах, то за 110 лет до него сказал профессор Маккиндер о Британской империи.

Есть еще один элемент геополитики, предложенный Ратцелем. Это — автаркия. Настоящее государство как личность должно быть самодостаточно. “Так же как любой крупный капитал стремится к росту, — пишет Рудольф Челлен, — любое крупное государство стремится к росту”.

Хартлэнд Маккиндера — самодостаточный. Там огромное количество ресурсов, там плодороднейшая земля, русские черноземы, он может жить без нас и постоянно нападать на нас. А мы его достичь не можем. Да, пытались в Крымскую войну,  но чего мы достигли? Мы все объединились — Франция, Англия, Турция — и чего мы достигли? Ничего. Ну, постреляли в Крыму, постреляли в Петропавловск-Камчатский, Соловки, Кронштадт. Ну и что? Россия при царе Николае I была слаба, но мы ничего не смогли сделать.

Вот он, Хартлэнд, какой! Никак до него не дотянешься. Поэтому он очень опасен. Сейчас, пишет Маккиндер в 1904 году, там строятся железные дороги, которые позволяют отсталому Хартлэнду легко перебрасывать войска к своим границам, и все наши завоевания в Индии, на Переднем Востоке, да и страны Европы, — всё ставится под удар. Вот такова его первая работа.

Но жизнь меняется. В 1907 году подписан пакт Антанты. Россия, Англия и Франция вступают в Первую мировую войну. Маккиндер все это видит, переживает и начинает любить Россию. Сердцу не прикажешь!

Его любовь доходит до такой силы, что в 1919 году, когда в России идет гражданская война, именно его, к огромной его радости Британское правительство назначает Верховным комиссаром Великобритании при Вооруженных Силах Юга России, т.е. при генерале Деникине.

Именно тогда, в 1919 году он публикует свою вторую книгу “Демократические идеалы и реальность”. Его старая модель остается в силе. Но в Хартлэнде идет бой за весь мир, потому что тот, кто владеет хартлэндом, владеет внутренним полумесяцем. А тот, кто владеет внутренним полумесяцем, владеет всем миром.

Это — классическая схема Маккиндера. Почему он так выдумал, не знаю. Но так он красиво сказал, и русским геополитикам это нравится.

продолжение читайте в следующем выпуске.

http://ukrrudprom.ua

GEOMETR.IT

Danube     Germany   Great Britain    Europe  Polska   Russia    USA    World

GEOMETR.IT         http://ukrrudprom.ua

*Не надо думать, что геополитика – просто чепуха. Геополитика — это прельщение ума и отвлекающий соблазн.

I.

Геополитика, как и каждый из нас, имеет двух дедушек. Эти два дедушки — европейский романтизм и гегельянская философия. Надо вам сказать, что гегельянская философия и романтизм, это не только не одно и то же, но даже во многом вещи противоположные.

1   –   Романтизм предлагает, в отличие от просвещения, идею нации как некой коллективной личности. Нации в ее протяжении  от момента ее сложения, а он может быть как угодно далеко в прошлом. Вот эта нация как протяженная в истории личность — это порождение романтизма, который как реакция на Великую Французскую революцию, появляется в Европе в конце XVIII — начале XIX века.

Великая Французская революция, в общем-то, кульминация и максимальное воплощение идеи просвещения. Романтизм возникает и как антитеза наполеоновским войнам — излету Революции.

Именно тогда, зимой 1807-1808  года, национальный романтизм, выкристаллизовался в Германии, в знаменитых “Речах к немецкой нации” И.Г.Фихте. Четырнадцать речей произнесены Фихте, когда Первая Германская империя была раздавлена Наполеоном. Немецкий народ был возрожден словом великого философа. Нация как коллективный субъект. Это – первая идея.

2   –   Вторая идея гегелевская заключалась в том, что у истории есть цель. И эта цель: соединение Абсолютной идеи, которая существует до времени, с познанием ее и, соответственно, осуществлением ее в деятельности людей. У  истории есть цель, в телеологии истории это цель — познание Абсолютного духа человеком, и, таким образом, сознательное соединение Духа и человека в одно.

В этой гегелевской позиции был, конечно, богословский нонсенс: богословие предполагает, что Бог не познаваем, но Гегель этим не смущался. Он совсем не чувствовал себя связанным христианской догматикой, даже протестантской.

3   –    Cоциальный дарвинизм отличается от идей Дарвина тем, что он переносит на человеческое общество то, что свойственно природе — человек так же борется существование: слабейшие погибают – сильнейшие выживают.

Но тем и интересен национализм, что он это распространяет на нации, на те самые коллективные личности, которые выработал романтизм. Нации это в первую очередь —  активные субъекты, которые борются за место под солнцем, подобно отдельным людям. Вот это и есть национализм.

*   С национализмом сопряжена идея того, что каждый народ, каждая нация, больше своих отдельных представителей, что люди есть лишь объекты нации, что коллективное больше суммы индивидуальностей. И при том, каждое коллективное борется с другим коллективным. Теория Николая Яковлевича Данилевского — классический пример такого национализма в России.

При этом особенность социального дарвинизма в том, что человек ничем не отличается от животного: животное борется за существование, человек борется за существование; животное ради выживания не пренебрегает ничем, человек ради выживания не пренебрегает ничем.

В этом постулате национализм, да и не только национализм, являясь ребенком XIX века, исходит из теории обезбоженного мира, мира без души, в котором существенна только плоть.

Так вот, национализм фактически отрицает гномическую волю, то есть то, что связано с познанием, связано с волевым устремлением. Он говорит, что коллективные субъекты подчинены законам животного мира — естественным законам, законам борьбы за существование.

И все разумное — то, как лучше бороться за существование. Не как законней устроить свою жизнь, а как лучше, как умелей распространять себя.

*      С этим связано поведение второго родителя геополитики- неогегельянства. Неогегельянство, или так называемое левое гегельянство, в первую очередь, связано с именем Огюста Конта, ученика Гегеля, который отвергает, как он сам говорил “его религиозные бредни” . Все это Контом отвергается. Должна быть земная религия, религия великих людей.

А знаменитую гегелевскую триаду: магия — религия — самопознание в Духе, он заменяет на элементарную позицию: наука — это познание мира. Человек так же подвластен естественным законам мира, как и все остальное. Человек так же подчинен законам, надо эти законы просто узнать. Познаваемость Огюст Конт взял у Гегеля, но перенес ее от Духа к миру. Вот как возникает подоснова для геополитики.

II.

Человеком, который создает геополитику, правда ещё не называя ее этим именем, является немецкий ученый Фридрих Ратцель. Фридрих Ратцель в конце XIX века пишет книгу “Антропогеография”. Антропогеография и станет вскоре именоваться геополитикой.  В 1901 году, за три года до смерти, Ратцель пишет знаменитую статью под названием “Lebensraum” — жизненное пространство.

Он доказывает, следуя всем параметрам выдуманной им Антропогеографии, что нация это не высшая форма коллективного человеческого субъекта, как полагал Фихте, как думали романтики. Высшая форма коллективного человеческого субъекта — это государство.

И борьбу ведут не нации, а государства. А нация — это, если угодно, душа государства. Но государство это ее оформляющий дух. А земля (Ратцель же географ) это плоть государства. Не нация это личность, а государство это личность. А нация — элемент личности. Так государства борются друг с другом за свое существование

Есть высшие и низшие народы. Высшие народы более развиты, низшие — менее развиты. Соответственно, есть государства высших народов, скажем, Германия немцев, и государства менее развитых народов — Россия русских (Данилевский, понятно, утверждал обратное).

Есть и совсем неразвитые народы, своих государств не создавшие, обреченные быть частью европейских империй. И высшие народы должны управлять низшими народами, и каждое государство стремится создать для своего тела, то есть, географически, максимально приемлемую форму.

Он говорит о том, что тело государства строится на двух принципах. На естестве границы и естестве области. Естество границы — это внешнее обрамление государства.

Оно должно быть достаточно большим, чтобы все представители этой нации жили в довольстве. Оно должно быть безопасным, то есть граница должна проходить безопасным, географически обусловленным образом.

И должно включать в себя территории Naturgebiete, внутреннюю область, которая обеспечивала бы народу, населению, максимальное благополучие.

…Все это звучит, на первый взгляд, даже красиво. Но с точки зрения теории познания, той самой гносеологии, в этих рассуждениях — заведомая ошибка. Потому что субъект должен обладать собственным Эго. Ведь субъект предполагает воление.

Где Эго государства? В чем Эго государства? Ну, конечно, в личностях, его составляющих, в людях. Где личность государства и народа минус личности людей? Нет такой личности. Каждый человек — личность, безусловно. А почему государство — особая личность? Государство — это сумма волений людей, являющихся гражданами этого государства.

Да, государство и нация могут  быть исторически обусловлены волениями уже умерших людей. Мы же получаем формы жизни не с неба, мы получаем их от предков. Но все равно это воления отдельных людей. Поэтому романтическая и почти приемлемая идея народа как личности, в поэтическом, шиллеровском, шатобриановском смысле, так можно, наверное, сказать: “Родина — мать” и так далее, когда идея эта становится элементом научного познания.

А неогегельянство это научное познание (это теория Конта, что высший этап развития — это познание научное), она тут же обессмысливается. Никакая наука личность ни в государстве, ни в народе, помимо составляющих его субъектов —  людей, выявить не может.

Забегая чуть-чуть вперед, скажу, что одухотворявшиеся геополитикой политики XX века, одухотворявшиеся этой идеей народы никогда не довольствовались коллективной абстрактной аморфной личностью государства, они объявляли личностью государства, а личностью народа обїявляли личность вождя.

Категория вождя, фюрера, Leiter’a или как русские фашисты и младороссы говорили — “главы”, эта категория человеческой личности.

Такой крупнейший попутчик нацизма, и придворный нацистский юрист №1, как Карл Шмитт, умнейший человек, но служивший дьяволу, он прямо говорил, что “коллективная воля государства себя являет волей фюрера”.

Муссолини скажет, вернее, это скажет Джентиле, а Муссолини это подхватит, итальянские фашисты скажут: “Человек — ничто, государство — все”. Забывая элементарный арифметический факт: сумма нулей не дает единицу, сумма нулей дает ноль всегда. Но это немного позже. Просто мы должны помнить, что все эти вещи имеют свое происхождение, свою природу.

Наиболее талантливым последователем Ратцеля являлся Рудольф Челлéн, известный географ, который возглавлял кафедру политической географии Упсальского университета. Хотя геополитика как наука появляется у Ратцеля,  впервые это слово произнесено как раз Рудольфом Челленом в его статье, опубликованной в газете “Гётеборгс Афтонблад” в марте 1901 г.

Швед, человек, симпатизировавший Германии очень, мечтавший о нордическом единстве, бывший моральным союзником Германии в Первой мировой войне, но при том верный гражданин своей страны, подданный шведского короля.

Не забудем, что в начале ХХ века Германия находилась в состоянии полной эйфории. В течение одного поколения она объединилась при Бисмарке, разгромила Францию, своего извечного врага, который во времена Фихте завоевывал Германию, а теперь она его разгромила, унизила и присоединила Эльзас и Лотарингию. Германия — мощнейшая страна мира, обгоняющая старую “сверхдержаву” XIX столетия — Англию. Германия растет, поэтому для нее идея жизненного пространства совершенно естественна с точки зрения социального дарвинизма.

И уже Ратцель указывает на Восток: жизненное пространство на Востоке — Lebensraum im Osten. На Западе все заполнено, там народы плотно заселили землю, там можно говорить лишь о некоем объединении одноплеменных народов, не более того. Для Германии все это очень актуально.

А для Швеции все ровно наоборот. Швеция свое величие уже имела в прошлом. Когда-то она владела всей Скандинавией и всеми берегами Балтийского моря. Все закончилось. Швеция потеряла в 1905 году Норвегию, после этого осталось то, что есть и сейчас. На глазах у Челлена произошло отпадение Норвегии, для шведов очень болезненное. И упсальскому профессору политической географии надо было как-то все это объяснить.

И вот, живя в Швеции, все растерявшей: и Финляндию, и южный берег Балтийского моря, и Норвегию, Челлен формулирует учение о двух видах наций. О нации, которая растет, и нации, которая не растет. Нация, которая растет, должна обязательно завоевывать. А нация, которая не растет, должна обживать то, что у нее есть, и не потерять то, что осталось.

Это совершенно новая точка зрения. Мирная геополитика. Но эта мирная геополитика, это только такой штрих, имеющий отношение к Швеции. Потому что действительно маленькое население, особенно тогда, большая территория, надо ее обживать. Потеряла все Швеция, потому что она росла, не сообразуясь со своим населением. А Германия растет правильно.

Что же касается войны в принципе, то Челлен ее поддерживает полностью. Его книга, которая очень характерно названа, она есть в русском переводе,Рудольфом Челленом  “Государство как форма жизни”. В этой книге он пишет:

“Война служит экспериментальным полем как для геополитики, так и для всей политики в целом. Генеральные штабы должны более подходить на учреждения науки, по крайней мере, такой ее отрасли, как государствоведение” (с.113).

То есть, геополитика — это, в общем, война. Даже то, что он говорит о Швеции, это ведь тоже война, только наоборот: надо не отдать то, что уже есть, а это освоить и, естественно, защитить военными средствами.

продолжение читайте в следующем выпуске.

http://ukrrudprom.ua

GEOMETR.IT